воскресенье, 20 ноября 2011
Размещение: запрещено
Посвящение: Дориане
ZombielandЛистья-мертвецы.
Листья-зомби, что медленно кружатся в хрустящем хэллоуинскими печеными яблоками воздухе. Медленно оплывают вас, создавая какую-то липовую золотисто-красную рамку для осенней фотографии.
Как-то слишком длинно.
Люк собрал все свои мертвые листья в охапку и бросил их в мусорный мешок. Там им и самое место – не время для поэзии и романтики. Взял в руки тонкие, как его руки, грабли и начал все с начала: подгребаешь листья, делаешь кучу и в мешок, в мешок, на костер. Только так можно разобраться с этими мертвецки-желтыми трупами, с красными жилками-артериями под бледной иссушенной кожей.
Люк любит изъясняться длинными витиеватыми предложениями – но только про себя. Снаружи никто не поймет его близости с листьями, такими же отчаявшимися, такими же равнодушными, такими же мертвыми.
Сзади раздается чистый звон колокольчика.
- Люк, - зовет тонкий девичий голосок.
- Рене, уйди.
Уйди, не мешай убирать листья.
- Глупый, - он разворачивается.
Отражение его самого, лишь слегка искаженное, женское: тощее тело в белой растянутой футболке и серых спортивных штанах, длинные светлые волосы и бесцветные глазища на худом лице.
- Ты заболеешь, - девочка спускается с крыльца и тянет его за руку. – Ты же знаешь, что заболеешь.
- Но кто тогда уберет листья? – удивляется он.
- Пойдем, Сидней помог приготовить яблочный пирог. Вкуснотища…
- Врешь, Сидней – слепой, - резко отшатывается Люк, стараясь вырвать руку из крепкого захвата сестры.
- Ты дурак что ли? – сердится девочка. – Попробуй только при Сидни такое сказать – уши оторву. Между прочим, он много чего умеет, как у тебя только язык поворачивается такую ересь молоть. Ну и что, что слепой?!
- Ну, хорошо, хорошо, я понял, помолчи, - он поднимает руки перед собой и грабли с характерным звоном падают на асфальтированную дорожку, - сейчас пойду есть ваш пирог.
Эхо ощущается языком. Бам-бам-бам, катятся грабли по земле.
Люк шатается, а в глазах у него перемешивается все: голубое небо с серыми разводами, по-хэллоуински рыжие верхушки деревьев, длинные нитки-обрывки облаков…
Приготовился упасть на асфальт, но приземлился на что-то мягкое.
А, правильно, мешок с мусором.
Ничего больше ему и не остается – только лежать, не смея шелохнуться, в этом ворохе мертвых листьев. Таких же безжизненных, как и он сам. Вокруг тишина, но витают голубоватые призраки… Грязь, истерзанный мешок и комья влажной земли – месиво, безнадежно пачкающее белую футболку.
- Пожалуйста, кто-нибудь…
Ветер колышет колокольчик, раздается одинокая трель. Хочется пожалеть кого-то – ветер ли, облака или само дождливое небо-плаксу.
- Приготовьте мне яблочный пирог. Пожалуйста.
Ветер оставляет его в одиночестве, колокольчик на двери затихает.
Рене и Сидни оставили его. Может, не хотели, но оставили. Нет их больше.
Листья? А что листья?
Они мертвые.
Как и Рене, как и Сидни. Как и он сам.
Сердце? Нет, тоже не отвечает. Разум? Мозг – кровоточащая рана. Сердце – листья-мертвецы, что кружатся в кристально-хрустящем воздухе, засыпая Люка. Те листья, что медленно намокают в осенней грязи, превращаясь в месиво.
Он встал, медленно отряхиваясь. Пора начинать все заново. Грабли так и не поднял – голыми руками собирает листья, прижимает к груди, а потом прячет в дырявый мешок. И так раз за разом. Противно дотрагиваться пальцами до этой, кажется, дышащей массы. Но она уже давно не дышит – бездыханная. Но горячие ладони подбирают эти рваные листочки, отчаянно пытаясь согреть.
Потому что листья – это Люк, листья – это сердце.
Сердце – месиво.
Сердце – мертвое.
@темы:
art